-- Представляешь, а мы думали уж, что все это, ну, утром, безобразие – что это ты все устроил!
Кутузов благодарно взглянул на него и улыбнулся. Он был очень рад, что друзья так быстро ему поверили и больше не считают его виновником происшествия. Он был всем очень благодарен, глядел на всех, и из глаз его лился ласковый свет.
-- Да! – все подхватили. – Мы совсем уже решили, что это твоих рук дело!
Кутузов потупился. Во-первых, он не очень уютно себя чувствовал, становясь центром внимания, во-вторых, хоть его больше никто ни в чем не винил, он-то свою вину чувствовал: ведь это его с похмелья созданный двойник ни за что ни про что испортил утро этим прекрасным существам. Он знал, что пока в Замке будут держать пивную оборону, ему предстоит найти двойника и как-то с ним объясниться, и догадывался, что задача эта будет непростой. Перед двойником он тоже испытывал вину, но это дело остальных не касалось. Это было его дело. Кутузов был готов хоть сейчас ринуться в погоню, но медлил. Ему хотелось еще немного побыть в Замке, где все так хорошо к нему относятся.
Теперь мы с Кутузовым в чем-то сравнялись. Я искал встречи с ним, придуманным мною, а ему предстояло так же точно преследовать своего двойника, созданного им. Мы с ним оба знали, что оба не отступимся. И снова понеслась погоня, но на этот раз Кутузов был так же связан преследованием, как и я. Снова горы, дороги, аэропорты, ночные привалы, снова безрезультатные расспросы, и снова цель исчезает в тот самый последний миг, когда кажется уже: вот она, рядом, стоит только руку протянуть...