От Рождества до Рождества

Cашеньке

Сегодня я пошел в Российское посольство и подал заявление об увольнении. Посол видел меня в первый и последний раз в жизни. Я его тоже. Впрочем, где-то в глубине его бюрократической машины наверняка хранится папка с моим личным делом.
А вчера было Рождество. И у меня в гостях был ребенок. Девочка. Ей три годика. Вру, сейчас уже, наверно, четыре. Она заходила, чтобы меня поздравить. Это было единственное полученное мною поздравление: здесь никто не отмечает Рождество по юлианскому календарю.
Началось это все год назад, в такой же рождественский вечер. Я встречал его дома, с родителями. Заоконная темнота, как это и положено, вспучивалась белыми шарами вокруг фонарей, от подоконников тянуло тем сладким холодом, который вдыхаешь, будто пьешь.
Отец на кухне занимался последними приготовлениями к праздничному ужину: намазывал бутерброды, откупоривал вино. Мы с мамой сидели в комнате, я вполуха слушал ее. Родители всегда рассказывают мне новости, в основном почерпнутые ими из газет.
-- Я не знаю, как они это обнаружили, видимо, какая-то информация просочилась. С виду это была обычная военная часть, где-то в Карелии. Как положено, бездельничали, пьянствовали, получали свои выговоры и благодарности. Но как выяснилось, это была только видимость. На деле там проводили эксперимент. Оказалось, человека можно настроить на определенный звук. Ультразвук. Ушами его не слышно, но человек, настроенный именно на этот звук, впадает в подобие гипнотического состояния. Короче, становится зомби. И делает все, что ему прикажешь. Удивительно послушная машина. Так вот, они зомбировали весь контингент служащих в этой части и им же раздали свисточки, для каждого свой, но - случайным образом. То есть, никто заранее не знал, кем он командует. Я не знаю, чего она хотели проверить таким образом (что - поправил я про себя), но сама мысль - иметь абсолютно послушную армию - должна быть для них привлекательна. Кошмар. - Мама выдержала паузу. - Там написано, что среднее время жизни расчета после начала военной операции составляет от трех до пяти минут. Думаю, что это мало кто может выдержать, если только он не под гипнозом.
Левая створка платяного шкафа, напротив которого мы сидели, никогда не закрывалась полностью, но сейчас мне показалось, что она раскрыта слишком широко. Краем глаза я уловил там какое-то шевеление. Но в полутьме, в которую была погружена комната, это вполне погло мне почудиться, или это мог сыграть свет фар от проехавшей за окном машины. Я не стал прерывать маму.
-- И вот теперь представь, как это могло выплыть. Предположим, что каким-то двум людям попали в руки свистки друг от друга. Что может произойти, если они одновременно ими воспользуются? (Я прикинул в уме вероятность такого совпадения. Оно не показалось мне невозможным) Зомби, не получивший приказа, скорее всего, непредсказуем. Либо они впали бы в коматозное состояние, либо начали бы вытворять какие-то странности. Видимо, что-то подобное и произошло, какая-то трагедия, но об этом не писали. Проект потом быстро свернули, но сам принцип-то остался!
Я все больше приглядывался к шкафу. То, что там происходило, как-то действовало мне на нервы. Я никак не мог разглядеть, что за предмет находится там внизу, под развешенными рубашками.
-- Так вот, мы не знаем, что может случиться в будущем, но если тебе вдруг представится случай, постарайся завести себе такой свисток. Понимаешь? Просто на всякий случай. Мало ли что...
Я ее уже не слушал. Я шагнул к шкафу и распахнул дверцу.
Там сидела девочка в почти кукольном розовом платьице и улыбалась мне.
Когда первый шок прошел и я наконец сумел выдавить из себя что то вроде "Кто ты такая? Как ты там оказалась?", она засмеялась и сунула палец в рот. А потом вдруг сказала:
-- Давай еще поиграем!
Я уже более-менее пришел в себя. Когда происходит что-то странное, лучшая тактика - держаться естественно до тех пор, пока не разберешься в ситуации. Поэтому я ответил:
-- Вообще-то сегодня праздник, мы как раз собирались за стол садиться.
-- Праздник! Праздник! -- Выбираясь из шкафа, девочка захлопала в ладоши.
Она ухватилась за мой указательный палец, и мы отправились в кухню.
-- А это еще кто такой? - с веселым удивлением спросил, глядя на нас, отец. Девочка опять засмеялась.
-- Я- Сашенька!
Мама тоже быстро сориентировалась в ситуации.
-- Так, дети, ну-ка дуйте мыть руки! Живо!
Пока я открывал в ванной краны, Саша куталась в занавеску. У моих родителей в ванной замечательная занавеска, из двух кусков цветного полиэтилена. Один внутри ванной, чтоб вода не брызгалась, а другой снаружи, длинный, доходящий почти до пола. Вдруг я почувствовал какой-то хлопок. Обернулся. Девочки не было, только занавеска продолжала колыхаться.
Я выглянуо из ванной. Отец прислушивался к какому-то шуму в комнате. Я метнулся туда. Саша стояла посреди темной комнаты и дышала быстро и со всхлипами.
-- Ну, ну, не бойся! - я подхватил ее под мышки.
Уже в кухне мне показалось, что я начинаю понимать...
-- Телепортация! Смотри, она, наверно, запуталась в занавеске, испугалась - и сразу оказалась в комнате. Так? - Я повернулся к ребенку. Девочка кивнула.
-- Сашенька, а твои родители ведь наверно тебя ищут?
-- Нет, папа опять устал, а мама его ругает. - Саша надула губки. - Давайте лучше поиграем!
Несмотря на присутствие за столом этого непонятного существа, рождественский ужин удался. Мои родители были веселы, ласково ухаживали за Сашей, которая вертелась, болтала ножками и, конечно, все время роняла еду с ложки то на стол, то на пол. Все-таки они скучают по тем временам, когда я был маленьким. Потом девочка вдруг сказала:
-- Папа, наверно, уже уснул.
И исчезла.

***

Сергей смотрел на меня сквозь сигаретный дым и мутные стекла своих больших тяжелых очков.
-- Надо знать хоть примерно длину волны, или частоту, что они там использовали. Если это вообще правда.
-- Сереж, мои родители ничего зря не говорят. Ну давай попробуем.
-- Хорошо, я сделаю то, что ты просишь, но я знать не хочу, зачем это тебе. Идет?
Он склонил лохматую голову над паяльником. Я отошел к книжным полкам и стал рассматривать корешки.
-- Там, за "Уленшпигелем", -- не оборачиваясь, сказал мой друг. Я отодвинул в сторону огромный, тридцатых годов издания том старинной саги и вынул початую бутылку коньяку. Сходил на кухню за стаканами и льдом.
Когда-то мы были одноклассниками, потом вместе учились в ВУЗе. Сергей всегда творил чудеса за своим прожженным во многих местах рабочим столом с помощью паяльника и вдохновения. Поэтому я и решил обратиться к нему. Полутора часами и двумя стаканами коньяку позже у меня в кармане лежал свисток, тона которого я не мог расслышать. А еще через сутки я шлялся по Нью-Йорку.
Три месяца я слонялся по улицам, время от времени поднося свисток к губам. Наконец на одном из шумных перекрестков огромный негр застыл передо мной как вкопанный. Я хлопнул его по плечу, и когда переходил улицу, он еще долго смотрел мне вслед.
Я запросил о нем всю информацию. Оказалось, он жил неподалеку от меня. Каждый вечер выгуливал свою собаку - поджарого седовато-каштанового добермана. Я тоже завел собаку. Мы познакомились. Свисток я все время носил в кармане куртки, но с тех пор ни разу им не пользовался.

***

Несколько недель назад по телефону отец пересказал мне очередную статью, которую он прочел в газете. О генетически измененных детях, проявляющих паранормальные способности - чтение мыслей, телекинез и прочее. Он сказал, что таких детей приставляют к людям, которых подозревают в шпионаже. Агент ничего не знает, а тем временем вся его деятельность тщательно отслеживается.
А вчера Сашенька была у меня в гостях.
Я отпер дверь и сразу почувствовал в комнате чье-то присутствие. Одна рука сразу потянулась к выключателю, другая - в карман, за свистком. Но воспользоваться им мне не пришлось. Свет зажегся, и я увидел ее. В пижамке, она стояла посреди комнаты и улыбалась мне, как год назад.
-- Саша, в Москве ведь уже ночь!
-- Я не спала, потом подумала, что тебе грустно и пришла тебя поздравить. Сегодня ведь Рождество?
За год она стала говорить гораздо лучше.
Потом мы пили с ней чай, я угощал ее конфетами, оставшимися с Духова дня. Она рассказывала про своих подруг, про куклы, в которые она играла. Потом отставила чашку, попрощалась и исчезла.
А сегодня я подал заявление. Я не жалею. Наконец-то я смогу зажить нормальной жизнью, обзавестись семьей, детьми. Найду нормальную работу. А может, буду писать рассказы. Почему нет? Ведь была же великая английская тройка...
А мои родители перестанут вынимать из ящика газеты, отпечатанные в одном экземпляре.

***